Начнём с того, что Вы как-то говорили о своей работе с картинами Дюрера: началом стало копирование. Вы сказали, что таким путём можно изучить технику до мельчайших деталей и максимально приблизиться к пониманию. Как это сказалось на Вашем индивидуальном стиле?

Художник сталкивается прежде всего с проблемой сопротивления материала — будь то бумага, холст, металл или камень, — посредством которого он воплощает свои идеи. Материал может уводить в сторону, навязывая свои алгоритмы решения, либо своими свойствами способствовать раскрытию замысла. Именно методы преодоления материала ученик, как правило, и перенимает у мастера, повторяя его работы. Рисунок такого уровня, каким обладали А. Мантенья или М. Шонгауер, изучал посредством изготовления копий А. Дюрер. И этот метод, доминировавший в системе средневекового образования, неплохо было бы повсеместно употреблять и в наше время, кстати не только в сфере изящных искусств.

Актуально ли то же утверждение о копировании техники мастера в других областях жизни — будь то путь праведника или дорога философа? То есть прямое подражание.

Творческий процесс — это продолжение молитвы и поста, поэтому вопрос о прямом подражании нужно перенести в эту модальность. Граница, о которой мы говорим.. неуловима для определения.

Что первоначально в создании картины — математически выверенный замысел, необъяснимый импульс, спровоцированный созерцанием чужих полотен, а, возможно, что-то иное?

«Не как ты думаешь, а как Бог даст!» — говорил св.прп. Серафим Вырицкий. Что касается рисунка, точно выверенных от начала до конца работ не существует, и наша радость усугубляется чувством предвкушения и тем, что умозрительный образ в процессе его разработки претерпевает метаморфозу, как фотобумага в проявителе, предоставляя нам возможность технологической корректуры.

Существуют ли для Вас свои несомненные приоритеты в технике живописи, манере исполнения, материале? Каковы они?

В плане материала — бумага и тушь, а в плане манеры — умение подчинить себя выполнению поставленной задачи, — это качество для рисовальщика, отказавшегося от изображения реального, является основным.

В какой мере жизнь внешняя сопряжена с внутренней, творческой?

Эти два пространства соотносятся так же, как понятия «экстерьер» и «интерьер». Сердце и глаз видят их как неделимое.

Насколько активен художник в тусовочном обществе, когда находится в состоянии творческой беременности?

В это время он стремится к уединению. Думаю, что это правило без исключений. Даже находясь в собрании людей, художник всегда наедине со своим миром.

Нужно ли тусовочное общение художнику и в какой мере оно должно быть уравновешено уединением?

Оно необходимо для получения критической оценки, либо для решения вопросов материального плана, которые с «химически чистым» творчеством имеют крайне мало общего. Могу предложить пропорцию не менее 1х10, если иметь в виду время, проводимое в обществе и наедине с работой.

Ваши работы многоплановы. Вы создаёте картины, где используете орнамент, образующий ту или иную фразу, например, на арабском языке. Как правило, они несут в себе не только мощный энергетический потенциал, но и конкретную информацию…

Да, любой графический знак имеет символическое измерение, будь то шрифт, фигура или штриховая сетка гравюры. Суть орнаментальной графики в её способности осуществлять передачу информации, минуя шрифт. В арабском языке способность шрифта метаморфически переходить в орнаментальную графику, при этом, адекватно отображая сакральную сущность корня, выражена наиболее полно и чётко. Семантика слова и его графическая визуализация, дополняя друг друга, создают гармонию уже второго плана. Шахада, отрисованная куфическим шрифтом, сохраняет ритмику звучащего текста и вписывается в четырёхугольник, не оставляя композиции случайных пустот.

В Вашем сознании, в Вашем творческом пространстве, сливаются ли разные виды искусства? Например, оказывает ли влияние определённая литература на рождение идей, как живопись? Можно ли обозначить некоторых весомых для Вас авторов?

Иннаят Хан в книге «Мистицизм звука» прекрасно показывает эту взаимосвязь. Поэзия, музыка или изображение, видимое глазу, являются нам как манифестации Единого. (Отличны лишь средства выражения. Божьей милостью они ниспосланы человеку в такой форме для восприятия его органами чувств). Д.С. Мережковский говорил об ощущении, что он пишет одну-единственную книгу, лишь для удобства разделяя ее на разные тома. Джон Ди в книге «Monas Hierogliphica», доказывает способность точки и линии служить инструментом для эмблематического выражения сути всех вещей, и ничто не пребывает вне нашей иероглифической монады.

Создаёт ли религия, в данном случае православие, для Вас как для художника какие-либо рамки, которые Вы реально ощущаете? Если да, то, что позволяет переступать их?

Православие объемлет весь мир, творческий потенциал его безграничен. Не думаю, что мне когда-либо доводилось преступать рамки дозволенного. Но запретные темы существуют, и самое опасное для художника — в намерении сделать недозволенное. За каждый рисунок, как и за каждое слово, мы будем нести ответ на Страшном Суде, безотносительно того, что в общественном сознании представляется черным или белым, хорошим или плохим.

Арт-директор двух журналов, газеты, один из людей ТО «Метакультура», проектирующих и создающих сайты и серверы, — это грандиозная нагрузка. Если бы не было всего этого, возможно ли, что было бы больше картин, или же рабочая нагрузка — это творческая подпитка?

Если бы не существовало этой нагрузки, то рисунков и картин, несомненно, было бы больше. Но в работе над журналом «Волшебная Гора» я нахожу творческую лёгкость, и считаю его самым «экологически чистым» в нравственном отношении изданием. Кроме того, текстовой материал всегда наполняет новым сюжетом создаваемую жанровую композицию, равно как иллюстрация метасюжетно дополняет текст, и в этом мы находим взаимную помощь.

Последним достижением ТО «Метакультура» является создание стильного и информационно насыщенного сервера «Москва-Крым». Это не создание сайта какого-нибудь философского проекта. Так как Вы относитесь к подобной работе — исключительно как к финансовой сделке? Или и здесь Вы находите возможности для реализации своего художественного потенциала?

Эту работу можно отнести к области художественного редактирования, т.е. считать прикладной. Но пространство для творческого маневра присутствует в любом виде человеческой деятельности, главное — в какой степени его удается использовать.

Назовите, пожалуйста, философов, оказавших серьёзное влияние на Ваше мировоззрение?

Для того, чтобы не называть список авторов, дающий несколько разнонаправленных смысловых осей, прежде всего, поскольку речь идет о формировании мировоззрения, хотелось бы упомянуть В.Я. Данилевского, в особенности труд «Россия и Европа», как выражающий тип мировоззрения, который я полностью могу назвать своим. В плане формирования религиозного опыта, конечно Ильин, если (очень условно, в контексте нашего разговора) автономность религиозного опыта субъективно осознать как главную его аксиому.

Возможно, существуют авторы, авторитетные лично для Вас, кого, строго говоря, нельзя причислить к философам, но кого Вы таковыми считаете. Расскажите о них и о том, в чём Вы видите их мудрость.

Семантика слова «философ» весьма широка, поэтому в круг философов можно причислить бесконечное число духовных деятелей, людей науки, артистов и художников. Это очень объемный вопрос, на который нужно отвечать эмблематично и знаково, поэтому я назову сейчас имена только некоторых, хотя это бесконечно широкий круг людей. Это православный священник, иерей Евгений Филатов (+иеромонахи Филипп и Иона), филолог Азер Алиев и вечно живой в моем сердце художник Вячеслав Лосев. Они способны передавать Знание не только посредством притчи и параболы — «одежды из фраз». Их действия в реальной жизни, иногда просто взгляд или интонация речи, множество неуловимых в виде фиксированного определения качеств приобщают к восприятию Истины и правильному пониманию того, что, собственно, является в этом мире стяжательством Духа Святаго.

Беседу вела Мария Мамыко.
© №2 ФИЛОСОФСКАЯ ГАЗЕТА 1999